– Я вижу, что мистер Недри интересуется следующим этапом нашей работы, – заметил Ву, – на котором мы расшифровываем полученную ДНК. Делаем мы это с помощью очень мощных компьютеров.

Через раздвижную дверь они вошли в следующую комнату. Здесь было прохладно и раздавалось громкое гудение. Два высоких двухметровых аппарата круглой формы возвышались в центре комнаты. Вдоль стен тянулись ряды ящиков из нержавеющей стали.

– Это наша высокотехнологичная прачечная-автомат, – с гордостью сказал доктор Ву, – а аппараты вдоль стены – автоматические генные секвенаторы [9]  фирмы «Хамачи-Худ». Ими управляют с огромной скоростью суперкомпьютеры «Крей-Экс-Эм-Пи», вы их видите в центре комнаты. По сути, комната представляет собой генную фабрику удивительной мощности.

В помещении стояло несколько мониторов. Данные мелькали на экране с такой скоростью, что разобрать что-нибудь было просто невозможно.

Нажав кнопку, Ву остановил на дисплее таблицу:

– Здесь мы можем видеть подлинную структуру небольшой части цепочки ДНК динозавра, – начал объяснять Ву. – Обратите внимание, что последовательность состоит из четырех основных соединений – аденина, тимина, гуанина, цитозина. В этом участке ДНК, вероятно, содержатся указания, как создать молекулы белка, например, гормона или фермента. Полная молекула ДНК содержит три миллиона таких оснований. Если каждую секунду на этом экране в течение восьми часов в день будет появляться новая таблица, на то, чтобы увидеть полную цепочку ДНК у нас уйдет два года. Вот какие у нее размеры.

– Вот вам типичный пример, – он показал на экран, – поскольку здесь в строке 1201 цепочка содержит ошибку. ДНК, которую мы получаем, как правило бывает в виде отдельных фрагментов или неполной. Поэтому мы начинаем с того, что как бы чиним ее, вернее, этим занимается компьютер. Он перережет цепочку ДНК, используя так называемые рестрикционные ферменты. Компьютер выбирает целую группу различных ферментов, которые и выполняют поставленную задачу.

– Перед вами тот же участок цепочки. Вы видите местоположение рестрикционных ферментов. На строчке 1201 вы видите, как два фермента перерезали поврежденный участок с обеих сторон. Обычно компьютеры у нас сами решают, какими средствами они воспользуются. С другой стороны, нам нужно знать, какие пары оснований необходимо вставить, чтобы исправить повреждение. Для этого мы сопоставляем разные участки, разрезанные ферментами. Как, например, здесь.

Код: С= сравнение Р= развернутое сравнение П= подтверждение сравнения 0=Окончание

– Теперь мы ищем такой участок цепочки, который перекрывает поврежденное место. Так мы узнаем, чего там не хватает. Вы увидите, что, таким образом, мы сможем исправить поврежденный участок. Темные полосы на экране – это ограниченные участки – маленькие отрезки ДНК динозавра. Мы разрезали их с помощью ферментов и проанализировали. Теперь компьютер соединяет их снова путем поиска накладывающихся участков кода ДНК. Это напоминает решение головоломки. Компьютер делает это очень быстро.

– И вот перед вами воссозданная компьютером цепочка ДНК. На работу, которую мы с вами провели, в обычной лаборатории ушли бы месяцы, а у нас – секунды.

– Значит, вы работаете с полной цепочкой ДНК? – поинтересовался Грант.

– Да нет, – сказал Ву. – Это невозможно. Мы добились большого прогресса по сравнению с шестидесятыми. Тогда на дешифровку такого кода у целой лаборатории ушло бы четыре года. Теперь компьютеры делают это в течение нескольких часов. Однако даже сейчас мы не можем развернуть всю цепочку. Мы исследуем только те ее участки, которые отличают динозавра от других доисторических животных или не встречаются в современных молекулах ДНК. Межвидовое расхождение по нуклеотидам не превышает нескольких процентов, но все равно, чтобы их проанализировать нужно провести очень большую работу.

Деннис Недри зевнул. Он давно уже понял, чем примерно должны заниматься в «Ин-Джин». Несколько лет назад, когда Недри наняли в «Ин-Джин» для того, чтобы он разработал системы управления Парком, он удивился, увидев, что согласно техническому заданию длина групп разрядов числовых данных должна достигать не менее З?109. Сначала Недри подумал, что тут какая-то ошибка, и позвонил в Пало-Альто. Однако там ему сказали, что требование правильное, действительно, три миллиарда разрядов чисел.

С большими системами Недри приходилось работать много и в прошлом. Профессиональный авторитет он заработал, создавая межконтинентальные линии телефонной связи для транснациональных корпораций. Такие системы обычно требуют несколько миллионов записей. К подобной работе он привык. Но в «Ин-Джин» хотели создать что-то немыслимо гигантское. Не понимая в чем дело, Недри поехал к Барни Феллоузу, который работал в компании «Симболикс» в Кембридже.

– Послушай, Барни, – спросил он своего приятеля, – что это за база данных, которая требует трех миллиардов записей?

– Напортачили, когда техзадание писали. – засмеялся Барни, – лишний ноль вписали. А может, два.

– Там все правильно, я проверял. Они хотят три миллиарда.

– Свихнулись, наверное, – предположил Барни. – Она работать не будет. Даже если у них самые быстрые процессоры и алгоритмы, то поиск данных займет несколько дней. Или недель.

– Это я знаю, – отмахнулся Недри. – Слава богу, мне хоть алгоритмы не надо делать. Но меня только попросили разработать архивирование и память для программы. И все-таки, для чего может служить такая база данных?

– Бумагу о неразглашении подписывал? – спросил, нахмурившись, Барни.

– Да, – ответил Недри, большинство контрактов которого включали пункт о неразглашении конфиденциальной информации.

– Ты мне что-нибудь можешь про них рассказать?

– Фирма занимается биотехнологией.

– Биотехнологией, – протянул Барни. – Ну тогда все ясно.

– Что?

– Молекулы ДНК.

– Да нет, – возразил Недри. – Кто за это возьмется.

Он знал, что в биологии собирались начать целый проект в целях изучения полной цепочки ДНК человека. На такую работу ушло бы лет десять. В ней пришлось бы участвовать сотням ученым из лабораторий всего мира. Это было бы грандиозной программой, не уступающей по масштабам Манхэттенскому проекту, создавшему атомную бомбу.

– У них частная компания, – добавил Недри.

– С тремя миллиардами разрядов чисел, – усмехнулся Барни. – Кроме ДНК, я больше ничего не могу предположить. А может, у них приступ научного оптимизма?

– Острый приступ, – поправил его Недри.

– А может, они исследуют только участки цепочки ДНК, а память у них в основном предусматривает произвольную выборку.

Вот это уже было больше похоже на истину. Определенные способы поиска в базе данных поглощают огромное количество памяти машины.

– А ты не знаешь, кто писал им программу?

– Нет, – ответил Недри. – Они там слова лишнего не говорят.

– В общем, я думаю, что они занимаются ДНК, – заключил Барни. – Какая у них там машина стоит?

– «Супер-Экс-Эм-Пи».

– «Экс-Эм-Пи»? Да еще «Супер»? Да это же несколько «Креев»! Вот это да! – Барни нахмурился, задумавшись. – Это все, что ты можешь мне рассказать?

– Все, – ответил Недри, – извини.

Он вернулся из Кембриджа и разработал систему управления Парком. У него и команды программистов, которой он руководил, на это ушло более года. Работать было особенно тяжело, потому что заказчик ни за что не хотел сообщить, для каких целей создаются подсистемы. Задания ему давались примерно в следующей форме: